Голосование за ходы

Первое, что сделал Аллонсо, когда капитан объявил об успешном захвате судна и появились первые сдавшиеся недобитки - позволил себе уснуть. На несколько мгновений, пока сознание не угасло окончательно, всё вокруг перестало существовать. Боль, отчаяние, запах крови и смерти - если они и существуют, то остались где-то очень далеко. Показалось, что, наконец, пришло его время. И Аллонсо впервые за много лет почувствовал облегчение.
Яркий свет, раздражающе пробивавшийся сквозь закрытые веки, вернул парня к реальности. Прищурившись, он поднял руку, чтобы прикрыть ею глаза и тихо простонал от неожиданности: плечо отозвалось тянущей болью. Заворочался и медленно, стиснув зубы от таких же ощущений во всем теле, сел. Даже думать сейчас неприятно. Он огляделся. Аллонсо был в своей каюте. В воздухе стоял резкий запах каких-то лекарств. В дальнем углу валялась окровавленная куча тряпья, бывшая некогда одеждой. Голый торс в нескольких местах и плечо перевязаны чистыми бинтами. На тумбочке какие-то таблетки и бутылка воды. Только взглянув на неё Ал неожиданно понял насколько же у него пересохло во рту. Взял бутыль здоровой, но неприятно слабой рукой и принялся жадно пить мелкими глотками самую вкусную воду в его жизни.
Окончательно пришёл в себя Аллонсо минут через 20 и лег обратно отдыхать. Таблетки помогли справиться с болью и вернули возможность нормально мыслить. А размышлять было о чем.
На этом абордаже он впервые оказался так близок к концу. Опасные для жизни ситуации возникали и раньше. Но ещё никогда он не лежал в огромной луже собственной крови, пока органы грозятся вывалиться наружу от неловкого движения, и не засыпал, полностью уверенный в том, что больше никогда не проснется. И это чувство… чувство облегчения от собственной смерти очень четко отпечатались в мозгу. Аллонсо не знал как ему на это реагировать. А что было до этого? Боль, обида и злость от того, что он, потомственный дворянин, умирает безымянным пиратом. Если подумать, прошлое вообще в последние несколько лет его лишь обременяло. Аристократическое происхождение заставляло прыгать с планеты на планету, вынуждало жить в страхе, постоянно оглядываться назад и скрываться. А Ал отчаянно продолжает держаться за него, словно оно определяет то, кто он есть и когда-нибудь все станет как прежде. От этих мыслей Аллонсо скривился, словно зажевал лимон. Он знал правду. Знал, но обманывал сам себя, глубоко внутри продолжал верить. Оттого топтался на месте. Выживал вместо того, чтобы жить. Прятался и скрывался вместо того, чтобы двигаться вперёд.
Кряхтя, дотянулся до тумбочки и достал из неё фотографию. На семейных снимках никто не улыбался. Это было не принято среди аристократов. Но лица родителей всегда внушали надежду и веру в лучшее завтра. Сейчас же он видел в их глазах укор. Не такого они хотели бы для него. Чтобы жить по-настоящему Аллонсо должен отпустить прошлое. Перечеркнуть его и забыть как страшный сон. Сделать это резко, решительно и прямо сейчас. Иначе потом он может передумать. И устроить это можно только одним способом. Аллонсо подтянул к себе тумбочку, нашёл где-то у кровати остатки перевязочных материалов и закинулся горстью таблеток. Будет очень больно.

По-началу всё было не так печально. Стоило капсуле, словно пробке, вылететь из своего тоннеля в корабле и уйти на безопасное расстояние за считанные секунды до полного разрушения судна, как парня прорвало на радостный смех с восторженными овациями самому себе. Выжил. Выжил не смотря ни на что! В этом безумном космическом зарубе для него, "пушечного мяса", шансы такого исхода стремились к нулю, но вот он, жив и здоров! Чем не повод почувствовать себя крутым пиратом?
Впрочем, после короткой передышки, уровень адреналина упал, а вместе с ним - положительный настрой. Аллонсо уставился безразличным взглядом в кучу показателей на мерцающей контрольной панели, теребя в руках семейную фотографию и погружаясь в свои мысли. Нет смысла себя обманывать: он ушёл от взрыва только для того, чтобы умереть в этой капсуле. Вероятность, что его найдут, даже с включённым маяком, крайне низкая. Самое время подумать о том, где допустил ошибку и как её можно было бы исправить. Наверное, самой большой ошибкой не только в этой ситуации, но и в его жизни, был переезд на Гилу. Худшего места, чтобы спрятаться от головорезов, не найти. А что до службы у этих самых головорезов? Ал хмыкнул и пожал плечами. Сама идея казалась безумной. До сих пор таковой кажется. Но с уверенностью можно сказать, что это не ошибка. Впервые за долгое время появилось ощущение, что не сражаешься один со всем миром. А сейчас... Интересно, увидит ли он свою команду когда-нибудь снова? Перед тем, как покинуть корабль, Аллонсо видел множество отсутствующих капсул. Но шансы у них не многим выше, чем у него самого. И что делать, если всё-таки не увидит? Возвращаться к прежней жизни и метаться по планетам, но теперь уже без гроша в кармане? Или найти новую команду? И каковы шансы того, что ему повезёт с ней так же, как со старой?
Мысли текли в его голове, словно река. Одна плавно переходила в другую, а та - в следующую. Порой из ниоткуда возникали эдакие "пороги" из панических бессвязных вопросов и навязчивых заключений, от которых хотелось плакать, выть волком и лезть на стены. Иногда течение становилось очень медленным и Аллонсо тупо и без всяких мыслей смотрел то на фотографию, то, через иллюминатор, в беспроглядную тьму космоса. Сложно сказать сколько это продолжалось. Несколько раз он засыпал и просыпался. Живот сводило от голода, но Аллонсо упрямо растягивал имеющийся сухпаёк и скудный запас воды, не смотря на нулевой шанс спасения. Нужно выжить. Ни смотря ни на что.
Впрочем, в смерти есть своя красота. Как-то раз Аллонсо уснул и ему приснилось, что он умер. Все системы со временем пришли в негодность и безжизненная капсула продолжила дрейфовать по бесконечному звёздному океану. Прошли тысячи лет. Цивилизации погибали и зарождались. И вот на его космический саркофаг натыкается корабль неизвестных существ. Затягивают на борт, вскрывают. Видят усохшую мумию незнакомой формы жизни. А вместе с мумией двухмерное изображение на бумаге и надпись на обратной стороне: "¡Vete a la mierda! ¡Gloria A La Emperatriz Eterna!". И сразу у них возникают вопросы: кто это существо? Что значит его послание? Научное сообщество в шоке, бесчисленные дебаты и конференции, попытки воссоздать быт этой погибшей цивилизации на основе его капсулы, одежды и записки. И вот очередной учёный пытается понять как устроено тело пришельца и светит каким-то ярким прибором ему в лицо. Аллонсо морщится и открывает глаза.
Приветливое бородатое лицо человека в халате с узким медицинским фонариком в руке. Белый потолок, стойкий запах медицинских препаратов, какая-то тихая инструментальная музыка доносится из-за ширмы рядом. Губы доктора начинают шевелиться, но Аллонсо не слышит его слов. Пальцами проводит по белой ткани, которой его укрыли, ощупывая её текстуру. И с облегчением вздыхает. Если бы не был так слаб и обезвожен, то заплакал бы. А пока хватит и обычной улыбки.